"Поздняя любовь" (Сцены из жизни А. Островского) - старая орфография

"Гражданин", No 49, 1873 

М. Г.

Позвольте воспользоваться вашимъ почтеннымъ по безпристрастiю журналомъ, чтобы сказать несколько словъ о новомъ проиведенiи А. Островскаго, подъ влiянiемъ техъ свежихъ впечатленiй, кои вынесъ я изъ вчерашняго перваго представленiя этой пьесы иъ Александринскомъ театре.

Я пришелъ домой разстроенный. Я взялъ въ руки перо, бумагу, приготовилъ десятикопеечную марку, и селъ чтобы писать въ Москву, А. Н. Островскому, то, что идя изъ театра домой успелъ сочинить. Начиналось письмо такъ: "О, г. Островскiй! отчего вы не умерли до написанiя "Поздней Любви!?" Догадался что такъ писать не любезно, и снова началъ: "М. Г., позвольте надеяться что "Поздняя Любовь" есть роковая ошибка, вероятно у васъ валялась где нибудь эта пьеска, присланная къ вамъ для исправленiя какимъ нибудь Дьяченкою, и думая посылать въ Петербургъ вашу пьесу, вы ошиблись, и послали вместо нея ту, которую вчера мы видели, и которую вы приняли за свою. Поищите пожалуйста хорошенько у себя не найдется ли тамъ ваша пьеса, настоящая "Поздняя Любовь". Но вспомнивъ что я г. Островскаго не знаю, разорвалъ и это письмо. Легъ спать, но долго не спалось; все думалъ надъ темъ: что такое за существо та героиня "Поздней Любви", которую промотавшiйся адвокатъ, въ лице г. Нильскаго, называетъ благородною душою, не смотря на то что она воровка, да еще воровка съ цинизмомъ? нигилистка-ли она, въ поэтическом значенiи этого слова, просто ли глупенькая, или глупенькая и безпринципная, въ одно и тоже время? Ничего не могъ придумать успокоительнаго, а потому заснулъ, решивши что завтра поговорю объ этомъ съ читателями какого нибудь журнала.

Итакъ, читатели "Гражданина", послушайте и скажите мне: что ciе значитъ?

Въ наши дни, въ Москве живетъ старый адвокатъ Маргаритовъ -- очень бедный. У хозяйки квартиры, где живетъ этотъ старикъ два сына: Каинъ и Авель или Николай и Дермидонтъ Шабловы. Авель выходитъ очень глупъ, но честенъ, добръ и усердно исправляетъ обязанности писца у старика стряпчаго. Каинъ поумнее, одетъ франтомъ, получилъ юридическое образованiе, попадъ въ адвокаты, началъ было хорошо, но сталъ кутить и кончилъ темъ что занялся одною только бутылкою, и то въ долгъ. У старика стряпчаго есть дочь, Людмила; она что-то среднее между молоденькою и зрелою, но повидимому современная, и даже совсемъ современная, хотя въ начале пьесы она нежно цалуется съ отцомъ и обещаетъ ему жить какъ жила доселе -- только для его счастья. Разумеется, давая это обещанiе она лгала, ибо тотчасъ же вследъ за этимъ хозяйка получаетъ длинную мотивированную записку отъ Каина своего изъ трактира, въ которой онъ пишетъ: "Мамаша, я играю въ биллiардъ; денегъ нетъ, проигрываю, еще меньше денегъ; проигрываю еще, денегъ и того меньше; присылайте 30 рублей, ибо я играю съ порядочнымъ человекомъ, а не пришлете -- застрелюсь." -- Людмила посылаетъ ему не 30, а целыхъ 50, последнихъ отцовскихъ денегъ, и тутъ-то мы узнаемъ что она въ него влюблена, и притомъ кàкъ еще влюблена -- позднею любовью, то есть со страстью старой девы, никогда мужчину вблизи невидавшей и жаждущей лучше поздно чемъ никогда броситься къ нему на шею и сблизиться съ нимъ на столько, чтобы его буйная, а подъ часъ и пьяная головка отдыхала на ея мирной груди; а чтобы это не показалось тaкъ прозаично, Людмила разсказываетъ вамъ о томъ что благороднее этого развратника Николая нетъ во всемъ мiре души, и что любитъ она его именно ни за что другое какъ за благородство его, да и за то что онъ гулять любитъ. По крайней меръ такъ объясняетъ она свою любовь бедному Авелю-Дермидонту, который въ свою очередь влюбленъ въ Людмилу. Но пока Каинъ продувается въ биллiардъ, къ старому стряпчему сваливается съ неба нежданная фортуна, въ лице какого-то чудака купчика, поручающаго ему какое-то стотысячное дело, и въ добавокъ взысканiе по векселю съ одной дамы-кокотки 25 т. р., на которомъ, какъ оказалось, была подложная подпись поручителя, съ темъ что если старикъ стряпчiй взыщетъ эти деньги, то половина ихъ принадлежитъ ему. На этомъ кончается первое действiе.

Во второмъ акте мы знакомимся съ Каиномъ въ самой поэтической обстановке: пропивши, проигравши и прогулявши всю ночь, онъ сидя на стуле спитъ, положивъ курчавую голову на столъ. Мамаша его ругаетъ, а Людмила подходитъ къ нему пока онъ такъ сладко почиваетъ, и становясь въ балетную надъ нимъ позу, говоритъ что-то въ роде следующаго: "спи, мой милый, мой , мой возлюбленный, ты такая чудная душа, и я такъ тебя люблю, такъ люблю, что и сказать не могу!" Просыпается витязь: и что же, о ужасъ! публика видитъ передъ собою, что называется, пьяную фигуру, которая кроме отвращенiя ничего не можетъ внушить. Побранившись съ мамашею, Николай сталъ бранить и дочь стряпчаго -- не за то что та читаетъ ему мораль, но за то что ему, съ пьяна, кажется что она не можетъ не читать ему мораль, ибо онъ самъ признаетъ себя мерзавцемъ. Но нетъ: куда ей до морали! самъ Каинъ приходитъ въ смущенiе когда узнаетъ что она вовсе и не помышляетъ о томъ чтобы его упрекать или находить дурнымъ его поведенiе; нетъ, совсемъ не то: она подходить къ нему, и опять становясь въ балетную позу, говоритъ что-то въ роде следующаго: "милый мой, благородный мой, я люблю тебя; все что ты делаешь такъ хорошо, такъ восхитительно хорошо, но только побереги свое здоровье, голубчикъ, оно ведь тебе нужно для будущихъ кутежей".

-- Какое вамъ дело до моего здоровья, убирайтесь*)!

-- Какъ какое дело? я васъ люблю, безъ ума люблю!

-- Будто? вотъ одолжили!

-- Еще бы не одолжила, я вамъ вчера 50 рублей послала.

-- Быть не можетъ! Это вы, а не матушка?

-- Нетъ, это я; я не хотела вамъ это сказать изъ деликатности, но къ слову пришлось, я и сказала.

-- А, такъ вотъ какъ! такъ значитъ вы меня любите, меня -- негодяя, мерзавца, пьяницу, -- да за что же? вотъ чудеса!

-- Какъ за что? именно за то, что вы пьяница, негодяй, игрокъ, я васъ и люблю; и не только вамъ 50 рублей дамъ, но все сделаю, все, решительно все, слышите! -- себя вамъ отдамъ -- такъ просто, или замужъ, какъ хотите, всякую гадость сделаю для васъ. Ну, однимъ словомъ, я ваша!

-- Очень радъ, но теперь мне не до васъ, спать смерть какъ хочется, прощайте! Уходитъ. Дева въ восторге и на седьмомъ небе. Удалось ей выгрузить свой сердечный баластъ, -- не красиво, но все равно!

После этой любовной сцены новая сила любви. Является та кокотка, съ которой старый стряпчiй долженъ взыскать 25,000 р. въ пользу купчика-чудака, является, пронюхавъ где раки зимуютъ, съ темъ чтобы этотъ вексель или купить подешевле, или украсть у стараго стряпчаго. Украсть проще, темъ более что старуха хозяйка, мать Авеля и Каина, рекомендуетъ въ воры своего Николая, а въ сотрудницы Людмилу потому она ея Каина любитъ, и все для него сделаетъ; а ключъ отъ портфеля где хранятся векселя у Людмилы. Призываютъ Каина къ кокотке.

-- Вы меня любите? спрашиваетъ кокотка.

-- Люблю, отвечаетъ Николай, и какъ еще!

-- Васъ любитъ Людмила?

-- Любитъ, и какъ еще!

-- Ну и прекрасно; не угодно-ли вамъ заставить эту Людмилу украсть вексель у отца, отдайте его мне, а я вамъ зa это дамъ денегъ, и въ придачу мою любовь.

-- Ведь это безчестно, сударыня.

-- Ахъ, какой вы дуракъ! да если-бы это было честно, разве я пришла-бы къ вамъ съ предложенiемъ моего сердца?

-- Правда, я и позабылъ; ну, идетъ, украдемъ; только смотрите не надуйте: деньги и сердце!

Расходятся.

Новая сцена любви между Николаемъ и дочерью стряпчаго.

-- Вы меня, сударыня, любите?

-- Еще-бы!

-- Въ яму! о, Боже, какой позоръ, какой ужасъ! (Заметьте: чужiя деньги проигрывать, мать обирать, пьянствовать -- не позоръ, а въ яму попасть, fi quelle horreur!) Надо васъ спасти, но какъ?

-- Какъ? Меня можетъ одно только спасти.

-- Что?

-- Преступленiе!

-- Преступленiе? неужели!?

-- Да! я совершу преступленiе и въ мигъ стану честнымъ человекомъ.

-- Прекрасно! но только преступленiе совершу я, а не вы; какое оно?

-- Какое? очень просто: украсть вексель у вашего отца.

-- У моего отца? какъ это гадко! но впрочемъ я васъ такъ люблю что и на это способна. Украду, даю вамъ слово.

И украла, и вручила вексель Николаю.

Приодитъ кокотка.

-- Ну что вексель?

-- Укралъ, а деньги?

-- Деньги при мне.

-- Давайте!

-- Нетъ, после, давайте прежде вексель!

Николай вексель отдаетъ; она его бросаетъ въ печь, и затемъ говоритъ: -- Спасибо; а деньги и любовь когда нибудь после!

-- Хорошо! вы умны, вы меня надули, но припомните что и я ведь не глупъ, отвечаетъ Николай.

Кокотка уезжаетъ.

Возвращается папаша стряпчiй.

-- Где вексель? спрашиваетъ онъ у дочери.

-- Я его, папаша, отдала.

-- Кому?

-- Какъ ты смела?

-- Я должна была: честь и любовь мне это велели.

-- Да я обезчещенъ, раззоренъ; умираю!

-- Все равно, за то я Николая спасла отъ ямы.

-- Такъ если такъ, то прочь отъ меня, негодная! Ахъ, нетъ, позабылъ: ко мне, моя милая, потому что я ведь старъ, и мне нужна твоя опора!

Заметьте что Николай все время стоитъ, во время этой сцены, въ позе Бельведерскаго Аполлона, и смотритъ на нее съ высоты своего благороднаго величiя говоря: а, каковъ я, вы думаете что укралъ? нетъ не укралъ!

Но вотъ старикъ его заметилъ, и начинаетъ бранить его, подобающими положенiю и сану его словами.

его становится между отцомъ и Николаемъ и начинаетъ усовещевать папашу. Папаша усовещевается до такой степени что предлагаетъ дочери выбирать между имъ и Николаемъ.

Казалось бы, вотъ критическое положенiе для борьбы! Вообразите -- нисколько! Съ быстротою птички, просто однимъ скачкомъ, она прыгаетъ отъ папаши къ Николаю, хватаетъ его за плечи, становится опять-таки въ балетную позу, и говоритъ: -- Я выбрала!

-- И такъ ты меня бросаешь на этого негодяя? спрашиваетъ отецъ.

-- Успокоитесь, говоритъ вдругъ Николай старику стряпчему. Вотъ вамъ ваша дочь, а вотъ вамъ и вексель!

Удивленiе всеобщее. Оказывается что Каинъ сдержалъ свое слово, данное кокотке, и одурачилъ ее, давъ ей не вексель, а копiю съ него, и сделалъ это, какъ онъ объясняетъ, съ темъ чтобы испытать: правдива-ли была любовь къ нему кокотки?

И такъ Николай потому такъ гляделъ гордо и благородно что онъ только подговорилъ Людмилу украсть вексель, и она его украла, а самъ онъ съумелъ надуть кокотку вò-время, и вексель случайно у него остался въ кармане.

Кокотка возвращается въ стряпчему съ 25 тысячами (почему съ 25 тысячами, когда она знала что вексель сожженъ -- неизвестно); стряпчiй показываетъ ей вексель, она приходитъ въ изумленiе и изступленiе, но все-таки платитъ 25 тысячъ, и уезжаетъ утешая себя темъ что и эти деньги она заняла!

Отецъ въ свою очередь приходитъ въ изумленiе; но когда узнаетъ что этотъ Каинъ женихъ ея дочери, опять-таки такъ скоро успокоивается, что не только отъ изумленiя переходитъ въ восторгъ, но даже велитъ бедному Авелю, который во время всей этой сцены собирался все объясниться въ любви невесте своего брата, -- написать доверенность на имя Каина, и производитъ его не только въ зятья, но даже въ своего повереннаго! И вся эта метаморфоза случилась потому только что кокотка надула Николая, а не надуй она его, украденный вексель былъ бы въ печи, а не въ кармане у Николая.

Сцена эта прекурьозна. Полагать надо что старику стряпчему все эти сюрпризы пришибли мозгъ и онъ не успеваетъ сообразить что въ сущности Николай, какъ онъ ни гляди благородно, такимъ же мерзавцемъ и остался, какимъ былъ!

Затемъ всеобщая радость, но только на сцене.

Въ театре же всеобщее смущенiе; не решились даже вызвать бенефицiанта, г. Бурдина, въ роли стараго стряпчаго, ни г. Нильскаго, игравшаго очень недурно роль Каина, ни г. Сазонова, игравшаго очень талантливо роль простячка Авеля, ни даже г-жу Лядову-Сарiотти, отлично разыгравшую кокотку.

ò мы сейчасъ видели была пьеса Островскаго? Да где-же его талантъ, где-же его богатые типы, где-же хотя следъ какой нибудь борьбы, где-же что нибудь похожее на Островскаго?

героевъ, превосходящее даже безцеремонность г. Дьяченки, были слишкомъ поразительны.

Кто-то, выходя изъ театра и садясь на извощика, сказалъ про героиню этой пьесы, дочь стараго стряпчаго: "вотъ такъ настоящая нигилистка!" Выраженiе меткое, по прiевшееся. Беда въ томъ что авторъ, повидимому, задался совемъ другою мыслью: изобразить параллель между двумя родами любви, -- любовью дочери къ отцу и позднею любовью девушки къ своему первому любовнику.

Чтò бы на такую благодарную тему можно было сочинить! Настоящую комедiю Островскаго! А вместо этого авторъ просто отъ нечего делать взялъ да и пошутилъ, написавъ пародiю на какую-нибудь комедiю -- подъ заглавiемъ "Поздняя Любовь".