Памятные встречи
Даже первая моя встреча с Александром Ивановичем Ревякиным была вне какой-либо официальности, натянутости и чопорности, хотя мы до того не были знакомы. Я ждала его у дверей аудитории (где он читал лекцию) вместе с другими — аспирантами, докторантами, которым он был нужен либо как научный руководитель, либо как заведующий кафедрой. Приехав из Саратова в 1970-м году, я должна была договориться с ним о сроке обсуждения моей докторской диссертации на возглавляемой им кафедре. Из дверей аудитории энергичной походкой вышел невысокого роста человеке с оживленным, как бы вдохновенным после лекции лицом. Мне он показался совсем молодым. Очень быстро он справился со всеми, кто его ждал (нас было человек пять). Талант и опыт администратора и ученого проявился в этом, можно сказать, мгновенном и положительном решении ситуации для каждого из ожидавших.
При нашем разговоре обнаружилось, что Александр Иванович меня знает. Он сразу же разобрался с моим делом, отослав к секретарю кафедры — необходимо было определить месяц и день обсуждения моей работы. И впоследствии мне довелось не раз убедиться в светлом уме и несуетной деловитости Александра Ивановича.
Многие годы он возглавлял научно-методическую комиссию в Министерстве просвещения РСФСР, и я тоже состояла в ней. Ученым секретарем комиссии являлась Л. А. Хмелецкая — по-настоящему профессиональный инспектор Министерства; она была неизменно доброжелательна, интеллигентна, великолепно знала кадры педагогических институтов России. А. И. Ревякин и Л. А. Хмелецкая очень соответствовали друг другу в стиле работы, в отношении к людям. Инициативы комиссии поддерживал Министр просвещения Александр Иванович Данилов. Комиссия содействовала организации центров, объединявших вузы при решении конкретных научно-исследовательских и педагогических задач. Например, при А. И. Ревякине мы слушали доклады о работе вузов Поволжья профессоров В. А. Бочкарева и М. Я. Ермаковой из Горького (Нижнего Новгорода). В их опыте связей вуза со школой было много поучительного.
А. И. Ревякин поддерживал систему проведения экзаменов по специальным, индивидуально подобранным для студентов вопросам, требующим и самостоятельности мышления, и литературоведческой эрудиции.
Заседания комиссии носили характер свободной дискуссии, творческого поиска, дружеского и делового обмена мнениями, опытом вузовской деятельности. Деловые и дружеские связи, возникавшие в контексте работы комиссии, сохранялись надолго.
Не единожды мне довелось участвовать и на ежегодных научных конференциях, которые проводились в МГПИ. Их душой и научным руководителем долгое время оставался А. И. Ревякин. Он поражал энергией, желанием и умением служить людям, дарить им свои знания, уроки жизни. А время тогда было отнюдь не простое. Александр Иванович создавал вокруг себя особую атмосферу доброжелательства, открытости к людям, неизменной помощи всем, кто приезжал из ближних мест и далеких окраин страны.
Особого разговора заслуживает его талант лектора. Как-то я попала на лекцию о творчестве И. А. Крылова. Александр Иванович стоял на кафедре самой большой (и заполненной) аудитории на первом этаже главного корпуса МГПИ. Говорил он свободно, с воодушевлением. Тогда уже было отвергнуто примитивное социологизаторство, и лектор увлеченно, с юмором рассказывал о мастерстве Крылова. Он сравнивал басню Лафонтена («Maître Corbeau, sur un arbre perché, / Tenait en son bec un fromage…» — читал наизусть по-французски) с басней Крылова «Ворона и лисица». Нельзя сказать, чтобы студенты тщательно записывали лекцию, да и темп был очень живой. Однако слушали с интересом, с улыбкой на лицах; скорее они любовались лектором. Время от времени он обращался к аудитории с вопросом. Все настораживались, но лектор, сделав паузу как бы в ожидании ответа, отвечал сам. Впоследствии Александр Иванович мне говорил, что это один из приемов обострения внимания слушателей — он как бы побуждал их к активному восприятию и готовности к диалогу. Лекция закончилась под аплодисменты студентов. А я подумала, что же вызвало их восхищение, и сама ответила: не только содержание лекции, но и личность лектора — ученого, уже далеко не молодого человека, но способного так живо и вдохновенно говорить о литературе и реальном богатстве ее человеческого «материала». Слушатели были захвачены возникшей между ними и лектором душевной, эмоциональной близостью.
Я встречалась с А. И. Ревякиным и в издательстве «Просвещение», где одно время работала. Там шел его учебник «История русской литературы ХIХ века: Первая половина». Коллектив в издательстве был сложный, все — критически мыслящие личности. И то сказать, ведь редактор призван обращать внимание не столько на красоты образного слова, но в первую очередь — на погрешности, дефекты мысли и слога. С точки зрения редактора очень трудно найти автора, который был бы безупречен. И однако — именно Александр Иванович был счастливым исключением: каждый редактор хотел бы с ним работать, испытывая почтение и симпатию к нему и дорожа его рукописью. Учебник готовился легко, прошел беспрепятственно и выдержал еще два издания. Он изрядно послужил и служит до сих пор не только студентам педвузов.
— оба красивы по-особому, приветливы и просты в обращении, веселы и бесконечно милы. С ними было легко и приятно общаться. Она — такая заботливая об отце, он — в приподнятом, благодушно-доброжелательном настроении. В разговоре было много и добрых воспоминаний, и юмора.
В Александре Ивановиче удивительно сочетались демократизм, простота, доступность, отсутствие амбициозности, высокомерия и в то же время мудрость большого жизненного опыта и знаний, а кроме того, я бы сказала, особый аристократизм интеллигента, которому доступны высшие секреты взаимодействия ума и сердца.