ПОСЛЕДНИЕ ВРЕМЕНА ТЕМНОГО ЦАРСТВА.
Вы уже знаете, что Островский- мастер речевой характеристики. Каждая реплика его персонажей соответствует их характеру, раскрывает новые черточки в их облике.
Почему же в репликах Марфы Игнатьевны слышатся гнев и жалобы? Видимо, чует ее сердце-вещун какое-то неблагополучие вокруг, какие-то веяния, ей глубоко враждебные, страшные для нее. И хоть Тихон уверяет мать: Да я, маменька, и не хочу своей волей жить, она замечает, что тоска по воле охватила даже забитого, покорного сына. Я давно вижу, что вам волн хочется,- твердит Кабанова.
Островский рисует Кабаниху как убежденную защитницу устоев темного царства. Но даже в своей семье, где все безропотно ей подчиняются, она видит пробуждение чего-то нового, чуждого и ненавистного ей. Ведь в старину супруги жили по завету: Жена да убоится мужа своего. А Тихон (даже он, даже ее безответный сын!) осмеливается су- дить по-новому: Да зачем же ей бояться?- говорит он о своей жене.
- С меня и того довольно, что она меня любит. Сноха, которая в старые времена не смела бы слова сказать, позволяет себе возражать старшим: Напраслину-то терпеть кому же приятно! Прощаясь с мужем, Катерина, вместо того чтобы кланяться в ноги, кидается ему на шею. Сын забывает, что прежде чем поцеловаться с матерью, надо отдать ей земной поклон. И Кабаниха горько се- тует, чувствуя, как жизнь разрушает привычные для нее отноше- ния: Ничего-то не знают, никакого порядка. Проститься-то путем не умеют... Так-то вот старина-то и выводится... Что будет, как старики перемрут, как будет свет стоять, уж и не знаю. Ну, да уж хоть то хорошо, что не увижу ничего.,
Эта смиренная жалоба Кабанихи только маска. Под ней - человеконенавистничество, неразлучное с религиозным ханжеством.
Развитие действия в Грозе постепенно обнажает основной конфликт драмы. Еще велика власть Кабанихи над окружающими. Но - чудное дело!.. - пишет Добролюбов в статье Луч света в темном царстве. - Самодуры русской жизни начинают, однако же, ощущать какое-то недовольство и страх, сами не зная перед чем и почему... Помимо их, не спросясь их, выросла другая жизнь, с другими началами, и хотя далеко она, еще и не видна хорошенько, но уже дает себя предчувствовать и посылает нехорошие видения темному произволу самодуров.
Характерен диалог Кабановой и Феклуши в начале третьего действия. В нем словно звучит прощание с дорогой их сердцу стариной. Действие открывается причитаниями Феклуши: Последние времена, матушка Alaprpa Игнатьевна, последние, по всем приметам последние. Собеседницы сокрушаются по поводу того, что в других городах жизнь кипит ключом! Ужасает их огненный змий, которого стали запрягать. Ждут они всяческих бед впереди: И хуже этого, милая, будет.
Колеблется почва под ногами и у Савела Прокофьича Дикого. Внешне этот жестокий ругатель, пронзительный мужик еще силен и грозен. Жена его каждое утро со слезами умоляет окружающих: Батюшки, не рассердите! Голубчики, не рассердите! Но мудрено не рассердить Дикого. Савел Прокофьич и сам не знает, в какое расположение он может прийти через минуту. Кабаниха правильно объясняет его поведение: Нет над тобой старших, вот ты и куражишься.
Однако не со всеми Дикой гак говорит. Стоит только ему натолкнуться на сопротивление, как меняется его тон. Он побаивается своего конторщика Кудряша, который сам слывет за грубияна. Не смеет Дикой ругать и Кабаниху. С первых же слов чувствуя отпор, он быстро сдается:
Дикой. ... Ты еще что тут? Какого еще тут черта водяного!
Кабанова. Ну, ты не очень горло-то распускай! Ты найди подешевле меня! А я тебе дорога! Ступай своей дорогой, куда шел!..
Дикой. Постой, кума, постой! Не сердись...
том, что владычество Диких недолговечно.
Показывая последние времена темного царства, драматург отражал реальные конфликты эпохи 50-60-х годов, тот перелом в общественной жизни страны, который наступил в пору создания Грозы.