Александр Островский: Воевода (Сон на Волге) 2-я редакция. Действие третье

Старуха, крестьянка, хозяйка постоялого двора.

Курчай и Кулик, целовальники с казенной рыбой и солью.

Деревенская изба, направо печь, перед печью люлька с ребенком, налево стол.

Вы, тетка, чьи?

Поместные крестьяне.

За кем живете?

За мурзой крещеным.

Хорош до вас?

Татарин как татарин.

Где бабе знать! Толкуйте с мужиками.

Вот сын придет.

Ты внучка, что ли, нянчишь?

А где ж сноха?

С ребятами в чулане.

Там четверо у ней, вот пятый в зыбке.

Струга пришли, к ночлегу подвалили.

Слышь, матушка? А с лесу воевода

Валит со всем народом; хочет станом

На берегу остановиться на ночь.

Вестимо, лют: на то боярин.

Ты ждешь купцов, а тут, гляди, нагрянут

Боярские голодные холопья.

Один разор! От них, что от пожару,

Что есть в земле зарыто, то и цело,

А под руку попало, то пропало.

Ахти, беда!

Да что у нас и взять-то?

У нищего суму и ту отнимут.

Из Унжи будем.

Мы с низу.

Мы в целовальниках идем в насадах,

С казной.

С оброчной рыбой в бочках.

Вы держите аль нет?

Вина-то, что ль? Нет, парень, не бывало,

У нас корчмы никто не держит.

Да боязно, велик ответ.

Не бойся,

Не выведем, не сыщики.

Поди пошарь. Авось найдешь.

Пошарю.

Кажись, что есть; себе берег на праздник.

Здравствуйте. Откуда?

Из Нижнего гужом идем в обозе.

До Ярославля, с медом,

Мы бортники.

Плесни, хозяйка, щец-то!

Да не пустых.

Варила со снетками.

Бладарствуйте. Мы лошадей посмотрим,

Да на печь к вам. Гляди, и полночь скоро.

Часок-другой соснем, да и в дорогу.

Большая печь, просторно, полезайте.

Полкружки есть. По чарке будет. Пейте.

С махом. Люди пьют да хвалят.

Не похулим и мы. Нельзя не выпить,

На доброе здоровье!

Едят. Гаврило и Клим входят и лезут на печь.

Прибрал в клети?

В подполицу припрятал.

Поди, стучат.

Пущай идут к соседям,

Кого несет!..

Не вдруг пускай. Окликни.

Ишь крик какой! Не лучше ль убираться

С добра́ ума. Хозяйка, не трудись.

Встают. Старуха собирает со стола.

Подальше от греха, здоровей будешь.

Пойдемте спать в струги. За угощенье!

Опричь хоро́м, со всем двором валится.

Ишь холодно в палатке, так холопы

По избам рыщут, где теплей да чище.

Уж я молил немало.

Воля Божья!

Придет беда, так отворяй ворота.

Давай огня!

Старуха подает лучину, зажигает восковую свечку.

Сдвигайте стол в тот угол!

Ковры, меха стелите, в изголовье

Седло клади!

Яви такую милость,

Ослободи! Поди к соседям!

Смерды,

Ступайте в хлев! Старуху вон, и с зыбкой.

Слуги подходят к зыбке.

Разбойники! младенца-то не троньте!

Кому помеха ангельская душка!

Уйми холопей, закажи им трогать

Младенца!

Вон ступайте! Ты, старуха,

Останься здесь с ребенком. Ближе к детям,

И ангел ближе, место благодатней.

Он не блажит у вас?

Благой у нас; давно мы присмирели.

Раздень меня!

Неустройко снимает с него дорожную сулейку; воевода пьет чарку, потом снимает складень, целует и ставит в изголовье, потом снимает оружие.

Опочивай покойно!

Я в сени спать; понадоблюсь, так близко.

Воевода ложится и скоро засыпает.

Баю-баю, мил внучоночек!

Ты спи-усни, крестьянской сын!

Допри́ж деды не видали беды.

Беда пришла да беду привела

С напастями да с пропа́стями,

С правежами беда, всё с побоями.

Баю-баю, мил внучоночек!

Ты спи-усни, крестьянской сын!

Люди бросили, людям отдали,

Нам во людях жить, на людей служить,

На людей людям приноравливать.

Баю-баю, мил внучоночек!

Ты спи-усни, крестьянской сын!

Беду нажили, как изжить будет?

Изживем беду за работушкой,

За немилой чужой, непокладною.

Вековечною, злою-страдною.

Баю-баю, мил внучоночек!

Ты спи-усни, крестьянской сын!

Ты спи, поколь изживем беду.

Изживем беду, пронесет грозу,

Пронесет грозу, горе минется.

Поколь Бог простит, царь сжалится.

Сдавил всю грудь, проклятый! Душит, душит,

Ох, смерть моя приходит! Чур меня!

Вся кровь горит, огонь бежит по жилам

И сердце жжет.

О Господи помилуй!

И сон тяжел, и. сонный бред замучил.

С молитвой лег. Не знаю, что за притча!

И рад не спать, да сон одолевает,

Сомкну глаза, так одолеют грезы…

Баю-баю, мил внучоночек!

Ты спи-усни, крестьянской сын!

С тобой сидит бабка старая.

До зари с зари прибаюкивает,

Тихой сон очам наговаривает

Да качку-качалку покачивает.

И страшен сон, да милостив Господь.

Сосну еще немного и в дорогу!

А что-то дома? Надо Бастрюковых

Пугнуть покрепче! Насолили оба.

Отец мутит, а сын ворует девок.

Недогляди немного, и увез бы

Жемчужину такую, что и в царских

Не сыщется палатах. Да ему ли,

Беспутному, сокровище такое!

Ему бы пить, а красоты девичьей

Не разберет он, бражник; та ль, другая ль

Ему одно. Уж он, гляди, за пьянством

И позабыл о ней. А если помнит?

А если помнит? До греха не долго.

Беда моя! Людишки все продажны,

За денежку любого купишь. Каждый

И пьяница и вор. Зачем заехал

Я в эту глушь? На самых добрых конях

Скачи весь день, так до ночи доскачешь.

Во всем дворе. А в терему у Марьи

Чужой сидит хозяином, целует,

Глядит ей в очи, к сердцу жмет ее,

Как у себя, как дома. Либо вовсе

Сманил ее и был таков. Немало

Светлиц и повалуш у Бастрюкова,

Зачем ему в чужие красться вором,

Исподтишка, с оглядкой миловаться,

Чтоб люди не видали. То ли дело,

Привез домой, она не поперечит,

Гуляй душа, никто не помешает.

О, дьяволы! Грызи зубами руки

Да плачь теперь; свою башку седую

Разбей об печку. Дураком родился

И дураком умрешь. Вот близко локоть,

Да не укусишь. Ты кому поверил?

Кого оставил дом стеречь? Бабенку!

Она, родясь, алтына не видала:

Достать мошну да позвенеть ей к рылу,

А слуги? те назло, не из корысти,

Готовы дом поджечь со всех углов.

Скачи, Нечай, скачи, приедешь в пору.

Там пир идет, весь мир гуляет, пляшут,

Здоровье пьют, Нечая поминают:

«Берег Нечай, да людям. У Нечая

И по губам текло, да не попало».

Да скоро ль утро? Ехать бы, да темно

И бездорожье, ноги изломаешь!

Дрожи как лист осиновый, Иудой

Трясись теперь; сиди да утра жди!

Хоть бы колдун какой! Поворожить бы.

Ты ворожишь, старуха?

Нам, боярин,

И ворожить-то не о чем. Мы Бога

И так прогневали. А вам, боярин,

́горя живется.

Ты отойди, здесь ангельское место.

Баю-баю, мил внучоночек!

Ты спи-усни, крестьянской сын!

Белым тельцем лежишь в люлечке,

Твоя душенька в небесах летит,

Твой тихий сон сам Господь хранит,

По бокам стоят светлы ангелы.

А сон опять морит. Прилягу малость.

Забрезжит свет, на ко́ней и в дорогу.

Баю, баю, мил внучоночек!

Ты спи, усни, крестьянской сын!

С тобой сидит бабка старая.

До зари с зари прибаюкивает,

Тихий сон очам наговаривает,

Да качку-качалку покачивает.

Часть сеней в доме Бастрюковых. Бастрюков Степан с чарой меду, Дубровин, Резвый, Зоря, Кубас, Шишига и слуги одеты гребцами.

Да вот они. Роман Дубровин, Степка,

Вы оба тут. Ну, вас-то мне и надо.

Попался, брат Степан! Иди к ответу!

Повеселей бы что-нибудь, робята!

Да вот игра: садись, робята, на пол

Да запоем: «По матушке по Волге!»

Любимая моя игра. Хмельному

Простору нет в избе, гулять охота.

Вот сядем все, да и поедем. Любо!

Я — атаман, Дубровин — есаулом.

Я — на корму, он на нос.

Ты с братиной

В середку сядь и потчуй всех: направо,

…

Далеко не уедешь!

Раз первой! Раз другой! Ухнем да ухнем!

Ты на пол сел и думаешь, что в лодку!

Дурак, дурак! Вяжите их покрепче!

Раз первой! Раз другой! Еще маленький разок!

Сени исчезают. Середина Волги, вдали берега. Является лодка, все приободряются, надевают шапки, берут весла. Бастрюков и Дубровин встают на ноги.

Уехали! Держите их, держите!

Кормилица ты наша, мать родная!

Ты нас поишь, и кормишь, а лелеешь!

Челом тебе! Катись до синя-моря

На утешенье, нам на погулянье!

Недаром слава про тебя ведется,

Немало песен на Руси поется,

А всех милей: «По матушке по Волге!»

Вниз по матушке по Волге,

По широкой, славной, долгой,

Взбушевалася погодка

Немалая, волнов́ая.

Ты, есаул, вперед верней гляди,

И, буде что увидишь впереди,

Рассказывай!

Да впереди-то чи́рни.

В воде-то черти, в берегу-то черви,

В лесах коренья, пенья да сучки,

Хотят словить, да врут: мы погуляем,

По Волге силу-удаль попытаем.

Ничего в волнах не видно,

Только видно одну лодку,

Легку лодочку косную,

Макарьевску, разъездную.

Ты, есаул, вперед верней гляди,

И, буде что увидишь впереди,

Рассказывай!

Да впереди колода.

Ну, что колода! Сам я воевода.

А ты гляди по Волге, нет ли встречных

И поперечных?

Какие, с чем?

Купецкие с товаром,

А царские с казной.

На них казаки-воры,

А на купецких-то бурлаки хворы.

Сарынь на кичку! Стой! Не надо, мимо!

Мы не за тем.

Зачем ты едешь, знаю.

Воруй себе, да только не у нас.

Ты, есаул, вперед верней гляди,

И, буде что увидишь впереди,

Рассказывай!

Да впереди-то терем

Пригряньте-ка, робята!

Вы приваливай, робята,

Ко крутому бережочку,

Да ко желтому песочку,

Ко боярскому подворью.

Показывается терем.

Не мой терем, не мой. К чужому едут,

Мой в городе, на лодке не подъедешь;

Я дома сам, чего же мне бояться?

Ловите их, держите! Воры, воры

Наехали. Да что ж вы, спите, что ли?

Ко Нечаеву подворью.

Да ко Марьину здоровью.

А Марьюшка выходила.

Не прогневайся, хозяин,

Что наехали не званы.

Зачем ты здесь? Домой, вернись домой!

Не дам уйти. Шалишь! Не доставайся

Ты никому. Где нож? А вот он, вот он!

Возьмет ли, нет ли, только не живую.

Вы берите красну девку

Во макарьевскую лодку,

Вы сажайте-ка, робята,

К атаману на колени.

Марья Власьевна садится на колени к Бастрюкову. Видение исчезает.

В глазах увез. Меня столкнули в Волгу.

Тону, тону! Спасите! Заливает

Меня всего, под шею подступает.

Ко дну иду. Без покаянья страшно

Покаяться, раздать именье нищим,

Посхимиться. Никто не шевельнется,

На берегу стоят да смотрят. Любо,

Что я тону, как ключ. Вот дно, вот камни

Зеленые, зеленая трава,

Песок зеленый! Братцы, помогите!

Входят: Неустройко и двое слуг. В окне утренний свет.

Будить аль нет?

Не трожь, пусть сам проснется.

Тону! Спасите! Господи, помилуй

Раба Нечая! Умираю!

Господь с тобой! Мы здесь, в избе.

Слуги собирают постель.

Проворней!

Коней, коней!

Оседланы, боярин!

Скачи домой живей, чтоб к ночи быть.

Бери людей с собой надежных. Снился

Мне сон дурной; так я боюсь, здорово ль

И цело ли у нас. По обещанью,

Мне надобно дойти пешком в обитель

Молебен отслужить. Так запоздаю:

Сбираешься зайти на малый час,

А там, глядишь, и до ночи задержат.

Уходят. Гаврило слезает с печи, умывается и выходит за дверь помолиться. Клим слезает, умывается. Гаврило возвращается. Клим уходит.