Александр Островский: Тушино. Сцена вторая

Князь Михайло Васильевич Скопин-Шуйский, воевода Большого полка на Ходынском поле.

Сегодня в ночь приехала корела

Поморская, ведунью привезла.

Грядущее темно, его загадки

Отгадывать не нам. Святые люди

Имеют дар пророчества, — мы грешны.

И в этой темной богоборной силе

Есть знание. В глухих лесах поморья,

Среди корел, где идольские требы

Свершаются тайком, под кровом ночи,

Мудреные таятся ведуны.

Подчинены им страшные виденья

Ночных часов. И грешный царь Василий,

Как царь Саул к колдунье аэндорской,

К волхвам идет за спросом и советом.

Привесть ко мне сегодня ночью ведьму,

Ту старую, что привезли корелы.

Князь Михаил Васильевич Скопин

Пожаловал. Пришел и князь Димитрий

Иванович.

Ну, пусть они войдут.

Спальник уходит. Входят князья Скопин-Шуйский и Дмитрий Шуйский.

Бегут. Что день, то убывает

В моем Большом полку детей боярских.

А что за сласть им в Тушине?

Свобода,

Гульба, разбой. А тем, кто познатней,

Боярский сан.

От беглого дьячка!

Велика честь! Рожинский и Сапега

В своей земле от виселиц бежали,

А наши к ним с поклоном за боярством!

Хоть лыком шит, а все-таки боярин.

А что Москва?

Пустеет. Из приказов

Подьячие бегут, купцы из лавок,

Бегут князья, бояре, воеводы

И как не разбежаться

От воевод таких!

А чем мы плохи?

Чем плохи-то? А тем, что воеводы.

Вот если б вам с Голицыным Васильем

Коров пасти, на это дело хватит

Ума у вас; а вас судьба в бояре

Поставила, вам войска подавай!

Нарядится, всего себя обвесит

Доспехами, саженные набаты

Везут за ним, стотысячное войско

Кругом его, и шум, и звон оружий;

Гроза грозой идет на супостата,

А только лишь сойдется с горстью ляхов —

И побежит в одном лишь зипунишке

Для легкости. Наряд тяжелый бросит

И рать свою; домой и прямо на печь,

И там дрожит, боится, что догонят.

Боярин он большой, особь статья.

Вот мне Господь каких послал стратигов!

Одна у нас надежда ты, Михайло.

Я плох тебе, ну есть Иван Никитич,

Иван Куракин, Лыков-Оболенский!

А ты коришь мальчишкой белогубым

В его глазах.

Мальчишка белогубый

И в воеводах, и в совете ратном

Таких голов, как ваши, стоит сотни.

Я в Новгород его пошлю, помоги

У Свейского просить. С ученым войском

Он разом Русь очистит от воров.

Ты, дядюшка и государь, в остуду

Введешь меня с дядьми; кого постарше

Отправь туда.

Ему Господь послал,

По глупости и молодости, счастье,

А ты его к большим делам приставил.

Посмотрим мы, каков-то твой Михайло!

Возьми его себе, целуйся с ним!

Нам пуще бы всего беречь от вора

Владимирским и ярославский путь.

Там Сергиев стоит оплотом твердым.

А Сергиев и запереть легко,

И обойти с Калязина не долго.

Чуть держится Ростов с Переяславлем,

Обсыпались валы, и городьба

От ветхости едва стоит. Владимир

Не крепок нам с Иваном Годуновым.

Нельзя ему в такое время верить,

Того гляди сворует.

Отправлю я на воеводство в Нижний,

И стены там, и люди крепче. Князя

Сеитова пошлем ему на смену,

Велим ему собрать детей боярских

Из городов: оберегать Владимир,

Ростов и Суздаль, Шую, Юрьев, Муром

И Переяславль. И грамота готова.

Поди, вели собрать у нашей ставки

Со всех полков голов и воевод,

Я буду речь держать.

Исполню тотчас.

Моя судьба — мудреная загадка,

От плахи я перешагнул на трон,

На грозном троне я сижу без власти!

Без власти царь московский! Это дело

Без крыл нельзя! А я орел без крыльев.

Для мира я желал венца; покоя

Земле родной, своей душе усталой

Хотелось мне; и только я на царство

Ступить успел, вся Русь заволновалась.

По городам украинским измена,

В самом дворце боярская крамола,

По всей земле свободно воры ходят.

Одна беда уляжется, другая,

Как вал морской, встает за ней и пухнет,

Растет горой, пугает потопленьем!

Без недругов и царство не стоит.

Не страшен враг! Пошли, Творец небесный,

Мне равного и честного врага!

Ведут войну цари с царями, идут

На честный бой пытать и гнев, и милость

Твою, Господь! И ты даешь победу

Достойному, а гордого смиряешь.

А я борюсь, а я воюю, Боже!

Обругано твое святое имя,

Обругано помазанье твое.

Заведомо берут цепною вора,

Порфирою со смехом облачат,

Зовут меня на суд с шутом потешным,

Его царем законным величают, —

Изменником помазанника божья

Ты, Господи, во гневе рек народам:

Пошлю на вас язык лицом бесстыдный,

Пошлю на вас ругателей толпу!

Уж если ты казнишь за грех народа

Меня, царя, — иль за меня народ,

Пошли нам мор и голод иль проказу!

Но от воров, ругателей помилуй!

Открыть шатер!

Шатер открывается. Входят воеводы, головы; другие стоят у входа.

В моем благочестивом

И благоверном воинстве измена.

Их много здесь. Не помня крестной клятвы

И не щадя души, сегодня к вору

Бежать хотят, украдкой, воровски.

Таясь людей, боясь дневного света,

Ночной порой ползком, дрожа, как Каин!

Жалеючи их душ, я объявляю,

Что если кто служить захочет вору,

Пускай идет открыто, днем, не станем

Удерживать. Господь дает на волю

Добро и зло, на выбор — рай и муку.

Кто в Тушино? Ну, что же вы нейдете?

Вам совестно? Ну, я смотреть не буду,
Отворочусь! Идерными останусь.
Я все сказал. Кто хоите! Ночью хуже,
Бесчестнее тайком ползти в крапиве.
Не нужно мне рабов лукавых! Лучше
С немногими, да вчет оставаться —
Целуйте крест; а кто идти — иди.

Мы все с тобой! — Священников ведите!

Несите крест честной! — Мы все целуем

Служить тебе и, не жалея жизни,

Идти войной на тушинского вора.

Великий царь и государь, Василий

Иванович, тебе слуга твой старый

Дементий Редриков челом ударить

И сыновей отдать желает. Можно ль

Поставить их перед тобой?

Входят Дементий, Максим и Николай Редриковы и кланяются в землю.

Челом тебе, великий государь!

За старостью, недугами, увечьем

Я не слуга на жалованье царском,

Я вырастил детей тебе на службу.

Возьми двоих за старого меня.

За старшего оставь ты мне поместье,

Я их учил закон Господень помнить,

Царю прямить, служить ему со страхом

И заповедь отцовскую блюсти,

Послушают, — навеки нерушимо

Над ними будь мое благословенье;

На зло пойдут, — в твоих глазах царевых

Я им сулю проклятье вековое

Из рода в род, на чады их и внуки.

Учил добру, а жить своя им воля.

Спасибо

Тебе, старик! Детей твоих устрою,

В жильцы возьму. Большой на ратном поле

Покажет нам и удаль, и дородство,

Он юн еще. Вот с грамотой поедет

К Сеитову, в Ростов, по силам служба.

Да кстати уж свезет от патриарха

Он грамоту к ростовскому владыке.

Редриковы кланяются в землю.