Александр Островский: Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский. Часть I. Сцена шестая

Входят Мстиславский, Воротынский и Голицын. Слуги вносят чаши с медом.

Ты нас зазвал к себе на перепутье,

На пирожок, на чарочку винца,

А угостил и допьяна и сыто.

Чем Бог послал! Какое угощенье!

Вот в Кракове Афонька наш пирует,

Не нам чета, и черт ему не брат,

Ломается — гляди, что курам на смех.

Однако царь изрядно проминает

Бояр своих. На земляную стену

Полезет сам, и ты за ним ступай!

А тут-то нас, не из пищалей, правда,

А палками по чем попало лупят.

Ученье — свет, а неученье — тьма.

Бока болят от этого ученья,

А толку нет. Не на кулачки драться,

Не лезть на башню прямо под обух;

Приказывать боярское есть дело.

Бока болят! Ну, поболят немного,

Да заживут; бесчестье не велико.

А вот бесчестье: Юрий Мнишек пишет

Высоко больно, к умаленью чести

Боярской нашей.

Так ли, князь Иван

Чего ж еще! Он пишет:

«Я вам царя поставил, я-де начал

И кончил все, и как-де я приеду,

Перед царем о вас стараться буду,

О умноженье ваших прав боярских».

Каких еще нам прав?

Оно б не худо

Шляхетские нам вольности иметь;

Да вот беда — пан Юрий Мнишек сядет

На нас на всех, между царем и нами.

Оставим лучше эти разговоры.

Не нам судить! Что будет, то и будет.

Ну пусть бы Мнишек, а гляди — наедет

Родня его и сядет в думе царской

С боярами. Гоняет, как мальчишек.

Нас царь теперь, а уж тогда и вовсе

Как дуракам.

Ты хмелен, князь Василий.

И хмелен, да умен, — так два угодья.

А что писать нам Юрию? Вот Шуйский

И нужен бы!

Без Шуйского напишем,

Подумавши. Подумай, князь Василий,

И нам скажи!

Пишите вот что:

«Пан Юрий! Грамотку твою читали,

А пишешь ты про службу государю,

Что в дохожденье прирожденных панств

Служил ему и промышлял с раденьем,

И хочешь впредь добра ему хотеть,

И мы тебя теперь за это хвалим».

Разумно! Так и надо!

Пускай его читает.

Шуйский едет

В Москву опять.

Ну, радость не велика.

Не всё на волка, ты скажи — по волку!

Ну, хочешь ли побиться, князь Феодор

Иванович, а вот князья разнимут:

Я бьюсь с тобою о велик заклад,

Что не пройдет недели, князь Василий

И в думе первый, и в совете будет,

И самый ближний друг царю. Ну, хочешь?

Завидовать не стану, не завистлив —

Его при нем! Прощай!

Прощай, князь Федор

Иванович.

И я за шапку.

Что же!

Ты, князь Иван Михайлыч, посидел бы.

Ну, посиди.

До дому, князь Василий

Васильевич, пора. Прощенья просим,

Женишка ждет.

Ну, как, князья, хотите!

Я не держу: насильно мил не будешь.

Уходят. Голицын скоро возвращается; наливает два кубка: один Куракину, другой себе.

За весть спасибо!

Было бы за что!

Не торопись. Недолго ждать, увидишь,

Я во хмелю, язык поразвязался,

Душа горит. Ты — друг; перед тобою

Могу я смело душу распахнуть.

Еще бы нет! Одна душа, два тела!

Умрет со мной.

Дай Шуйскому приехать

Да осмотреться; он сейчас увидит,

Куда ведут советники слепые

Царька слепого…

Он им поможет.

С Басмановым он больше не заспорит:

Поддакивать и поблажать им будет;

И царик наш напрыгает недолго.

А после что? На трон Мстиславский сядет.

Мстиславский? Нет! Его на то не хватит;

Ума не нажил, смелости подавно;

А сесть на царство — мудрена наука.

Ну, Шуйский.

Верно. Только с уговором:

Пусть грамоту напишет он боярству

И поцелует крест — без нашей думы

Не делать шагу: смертью не казнить,

Поместий, отчин и дворов не трогать

Без нашего суда; а кто по сыску

Дойдет до казни — жен, детей не грабить;

Доводчиков не слушать! Да не токмо

На нас, бояр, не класть своей опалы,

Не осудя, — гостей, людей торговых

И волосом не трогать без суда!

Когда язык ему и руки свяжем,

Пусть царствует.

И Шуйскому какая же неволя

Приказчиком боярским быть на троне?

Без записи такой не сесть на царство

Ни одному из нас: друг друга знаем;

Переплелись обидой да бесчестьем

Чтоб на другую зубы не точила.

Свои друзья, свои враги у всех;

Кто ни взойди теперь на трон московский,

Родня, друзья сейчас его облепят —

Мудреная задача!

Не думаю, чтоб Шуйский поддался:

Он травленый.

Ну, мы не будем плакать;

Тогда пошлем к Жигмонту Владислава

Просить на царство: ешь меня собака

…