Действие четвертое
ЛИЦА:
Белесова.
Гневышов.
Пирамидалов.
Цыплунов.
Цыплунова.
Комната второго действия.
Явление первое
Пирамидалов, с террасы входит Гневышов.
Гневышов. Ну что?
Пирамидалов. Валентина Васильевна меня видеть не желает, ваше превосходительство.
Гневышов, тихо подходя к двери направо, делает знак Пирамидалову, чтобы он отошел к стороне.
А я, по вашему приказанию…
Гневышов. Молчите! Валентина, Валентина Васильевна, можно войти?
Голос Белесовой: «Подождите!»
(Отходит от двери.) Ну, она, кажется, ничего, а как вы меня испугали.
Пирамидалов. Я счел своею обязанностию сегодня утром доложить подробно вашему превосходительству все, что вчера происходило, как вы сами изволили мне приказать.
Гневышов. И поспешили сюда?
Пирамидалов. Так точно, ваше превосходительство, и передал Валентине Васильевне, что вы изволите прибыть вслед за мною.
Гневышов. Ну и что же?
Пирамидалов. Я и понять не могу, ваше превосходительство…
Гневышов. Да где же вам!
Пирамидалов. Слушать меня не стали, а приказали мне сейчас же позвать к ним Цыплунова.
Гневышов
Пирамидалов. Я говорю: «Валентина Васильевна, кого вы приглашаете? Где же у вас самолюбие! Я вас не узнаю!» Так ведь я говорил, ваше превосходительство?
Гневышов. Ну, ну, далее!
Пирамидалов. «Да он, говорю, не пойдет». — «Не ваше, говорит, дело. Прикажите ему от меня, чтоб он пришел, ну просите его, ну умоляйте его». И больше ничего разговаривать не стали и ушли от меня.
Гневышов. Вы ходили?
Пирамидалов. Ходил, ваше превосходительство.
Гневышов. Что ж он?
Пирамидалов. Ломается: «Да зачем я пойду, да с какой стати, да что мне там делать?»
Гневышов. Да придет он или нет, я вас спрашиваю.
Пирамидалов. Хотел прийти.
Гневышов
Пирамидалов. Я вам говорил, ваше превосходительство, что он дикий, вы мне не изволили верить.
Гневышов. О мой милый, кто ж не ошибается! Человеку свойственно ошибаться. Но я в вине — я и в ответе, я постараюсь поправить эту ошибку.
Пирамидалов. Если что нужно будет вашему превосходительству, я буду здесь в саду.
Гневышов. Да, хорошо, ступайте, я слышу шелест платья.
Пирамидалов уходит в сад. Из боковой двери выходит Белесова.
Явление второе
Гневышов и Белесова.
Гневышов. Здравствуй, Валентина!
Белесова. Ну, что вы? Зачем вы?
Гневышов. Мой друг, такой случай… не мог же я…
Белесова. Вы знаете?
. Пирамидалов мне передал.
Белесова. Поймите же вы, в каком я положении, если вы способны понимать что-нибудь.
Гневышов. О мой друг, всякий может подвергнуться оскорблению, никто от этого не застрахован. Ну, представьте себе: я пошел прогуляться, и вдруг на меня из подворотни лает собака, неужели же мне этот грубый лай принять за оскорбление и обидеться! А эти глупые упреки, эта мещанская брань чем же лучше собачьего лая! И тебе, Валентина, не только обижаться, но даже и думать об этом не стоит.
Белесова. Стоит думать или не стоит, это уж мое дело. Это для меня теперь самый важный жизненный вопрос. (Задумчиво.) Но это не лай… Какая энергия, какое благородство! Я ничего подобного в жизни не видывала. И вместе какая обида, какая обида!
Гневышов. Ну, оставь же! Отнесись к этому факту с презрением, которого он заслуживает. Презрительность ко всему мелкому и вульгарному в твоей натуре, и она так мило выходит у тебя.
Белесова. Вы знаете все, все, знаете и человеческую натуру. Я себе никогда не прощу, что имела глупость вам поверить.
Гневышов. Я действительно хорошо знаю сердце человеческое, но могу иногда и ошибаться.
Белесова. Вот то-то же. Нет, в делах важных никогда не нужно слушать мудрецов и знатоков сердца человеческого, а надо следовать собственному внутреннему побуждению. В молодом сердце, как бы оно испорчено ни было, все-таки говорят еще свежие природные инстинкты. По вашим словам я думала, что Цыплунов вечно будет моим покорным рабом и что я, разумеется, ничего не обязана чувствовать к нему, кроме презрения. А вышло напротив: он меня презирает.
Гневышов. И это тебя беспокоит? Какое ты дитя!
. Беспокоит — мало сказать. Мучает меня, я вся дрожу, я не спала всю ночь. Я хочу его видеть.
Гневышов. Ну, зачем это, зачем? Ты должна выкинуть из головы всякое помышление о нем. Он человек грубый, для твоей деликатной натуры не годится; ну, значит, с ним и о нем всякие разговоры кончены, Я привез тебе деньги, сколько мог собрать. На первое время с тебя будет достаточно.
Белесова. Зачем ты привез именно нынче? Почему ты так поторопился?
Гневышов. Надо ж когда-нибудь, так не все ли равно, нынче или завтра… Я обещал, я должен.
Белесова (с горечью). Нет, неправда. Ты узнал, что я оскорблена, и хотел меня утешить. Признайся! Детей утешают игрушками, конфетами, а женщин — деньгами. Ты думал, что всякую тоску, всякое горе, всякое душевное страдание женщина забудет, как только увидит деньги. Ты думал, она огорчена, оскорблена, она плачет, бедная, словами ее теперь не утешишь, это трудно и долго, — привезу ей побольше денег, вот она и запрыгает от радости.
Гневышов. Ну, это не совсем так!
Белесова (настойчиво, со слезами). Нет, так, так!
Гневышов. Ты ко мне придираешься.
Белесова. Ах, мне хочется плакать… Подите прочь!
. Скажи же мне наконец, что тебе нужно?
Белесова. От вас ничего. Мне нужно видеть Цыплунова.
Гневышов. Но зачем?
Белесова. Я не знаю. Мне хочется и убить его, и оправдаться перед ним, просить у него прощения.
Гневышов. Какие фантазии! Ну видишь, ты сама не знаешь, что ты хочешь.
Белесова. Не знаю, не знаю. Но я знаю только одно, что если он не снимет с меня этих упреков, этого позора, я могу дойти до отчаяния и сойти с ума.
Гневышов. Вы в ажитации, мой друг, вам надо успокоиться. Очень жаль, что вы поторопились послать за Цыплуновым; как бы это не расстроило вас еще более. Возьмите же деньги, уберите их. С этими деньгами ты можешь жить самостоятельно, не нуждаясь ни в ком. (Подает Белесовой большой конверт.)
Белесова (с болезненным отвращением). Ах! (Берет деньги и бросает их на стол.) Если 6 можно было не брать их!
Гневышов… Оскорбляться тут нечем. Деньги вещь необходимая. Я к вам как-нибудь заеду на этой неделе. Часто я у вас бывать не могу; вчера приехала жена. Впрочем, когда она узнала от меня, что вы выходите замуж, гнев ее рассеялся, и она шлет вам целую дюжину поцелуев. (Прислушивается.) Он здесь, он здесь, я слышу его голос. Я подожду, чем кончится ваше объяснение.
Белесова. Только не здесь. Подите в сад и пошлите его ко мне, сами вы можете войти после.
Гневышов уходит. Белесова, взволнованная, ходит по комнате. Входит Цыплунов.
Явление третье
Белесова, Цыплунов.
Цыплунов. Что вам угодно?
Белесова. А, вы пришли, вы здесь, у меня; значит, вы признаете себя виноватым?
Цыплунов. Нисколько не признаю. Вы меня звали, и я пришел.
Белесова. Вы вчера меня оскорбили, вы думаете, что это так пройдет вам? Вы думаете, что все ваши упреки, всю вашу брань я должна принять как должное, как заслуженное и склонить голову перед вами? Нет, вы ошибаетесь. Вы не знаете моего прошедшего, вы не выслушали моих оправданий, и вы осудили, осыпали публично оскорблениями бедную, беззащитную женщину. За упреки вы услышите от меня упреки, за брань вы услышите брань.
Цыплунов. Извольте, я выслушаю.
Белесова. Вы грубый, вы дурно воспитанный человек! У кого вы учились обращаться с женщинами? Боже мой! И этот человек мог быть моим мужем! Теперь я верю вашей матери, что вы чуждались, бегали общества, это видно по всему. Нравы, приемы, обращение с женщинами порядочных людей вам совершенно незнакомы. В вас нет ни приличия, ни чувства деликатности. Каких вы женщин видели? Любопытно знать то общество, то знакомство, в котором вы усвоили себе такие изящные манеры и такую отборную фразеологию.
. Я с младенчества знаю одну женщину, лучше и выше которой не представит никакое общество.
Белесова. Да, это ваша матушка, об ней речи нет. Ну, а кроме ее? Кроме ее, вы видели женский пол только в прислуге, то есть горничных, нянек, кухарок; между ними вы выросли, между ними вы находитесь теперь и никак не можете подняться выше нравственного уровня этого общества. К вашей няньке, которую вы, по своей нелепой, неуклюжей и смешной страстности, конечно обожаете, вероятно ходил пьяный муж; бранил, а может, и бил ее. От частого повторения вам это казалось естественным и законным, и вы подумали, что со всякой женщиной можно так же обращаться. Теперь вы видите, каким ничтожеством считаю я вас, могу ли я обижаться вашими словами. Если я вас позвала, то затем только, чтобы уверить вас, что вчера ваша риторика не произвела того эффекта, на который вы рассчитывали, что брань ваша для меня совсем не оскорбительна, что она даже не задевает, не царапает, а только свидетельствует о вашей невоспитанности, о пошлости вашего ума и грубости сердца. Ступайте!
Цыплунов кланяется.
Постойте! Вы хотите казаться неуязвимым, вы разыгрываете роль святого. Как это смешно!
Цыплунов. Смейтесь, если вам смешно! Ну, все теперь?
Белесова. Нет, для меня этого мало.
Цыплунов. Да, я думаю.
Белесова. Позовите Всеволода Вячеславича и Пирамидалова и при них просите у меня извинения!
Цыплунов. Пожалуй. Только это ничему не поможет и ничего не исправит.
Белесова. Почему вы так думаете?
Цыплунов. Потому, что в словах моих была правда.
(горячо). Как! Оскорбленная вами женщина ждет от вас извинения, а вы опять с своей школьной моралью!
Цыплунов. Извольте, я буду просить у вас извинения, буду просить униженно, коли вы хотите, даже на коленях; но это не поможет вам, вы ошибаетесь. Извинение мое может успокоить вас только на несколько минут; горькие слова мои, сказанные вам вчера, всегда останутся с вами. Никаким развлечением, никакими забавами вы их не заглушите, они будут вас преследовать везде и вызывать краску стыда на лицо ваше; вы будете с ужасом просыпаться ночью и повторять их.
Белесова. Уйдите, уйдите с глаз моих!
Цыплунов (поклонясь). Прощайте! (Идет к двери.)
Белесова. Ах, нет, постойте, постойте!
Цыплунов (возвращаясь). Что вам угодно?
Белесова. Молчите, не говорите ни слова. Слушайте меня!
Цыплунов. Извольте.
. Я была дурно воспитана, избалована, я ничему не училась хорошему, ничего не знала, меня занимали только мелочами. Человек без сердца воспользовался моей ветреностию, моей пустотой… обман, обольщение…
Цыплунов. Позвольте!
Белесова. Дайте мне высказаться!
Цыплунов. Не нужно, не нужно. Вы хотите оправдываться?
Белесова. Да, я хочу оправдаться перед вами, я хочу, чтоб вы знали, как мало было моей вины… Я скажу вам все, все, и потом подам вам камень и посмотрю, подымется ли у вас рука убить меня.
Цыплунов. Да не трудитесь, не трудитесь! Скажите только два слова, что вы жертва обмана и обольщения, и я вам поверю.
Белесова. И не будете судить меня?
Цыплунов. Какое я имею право теперь судить вас, когда вы для меня чужая. Живите как знаете, и делайте что знаете!
Белесова. Однако я не совсем посторонняя для вас.
Цыплунов. Потому-то я и прощаюсь с вами не совершенно равнодушно, я чувствую, что должен пожалеть вас и пожелать вам возможного для вас счастья.
. Вчера вы не жалели меня.
Цыплунов. Да ведь жалеют только тех, которые страдают, плачут. Как можно догадаться, что женщина, которая высоко держит голову, у которой гордая и презрительная улыбка на лице, заслуживает сожаления? Вот теперь я вас жалею.
Белесова. И прощаете?
Цыплунов. За что?
Белесова. За то, что я вас оскорбила сейчас.
Цыплунов. О, вздор какой! Можно ли сердиться на женщину, когда она взволнована и не владеет собой! Но если хотите считаться, так обида за обиду, мы квиты. Мне кажется, вы должны быть довольны нашим объяснением и можете теперь успокоиться. Прощайте!
Белесова. Прощайте! Ах, нет, погодите! Еще не все… не все.
Цыплунов. Я слушаю.
Белесова. Останьтесь хоть на несколько минут!
Цыплунов. Зачем?
. Говорите что-нибудь… хоть браните меня, да только говорите… Ну, вот что скажите мне! Отчего это, когда я подумаю, что вы уходите, и уходите от меня навсегда, у меня как будто что отрывается от сердца, и остается в душе какая-то пустота? Точно меня бросили, кинули одну между чужими… Скажите, отчего это?
Цыплунов (подумав). Не знаю. Скажите яснее!
Белесова. Мне кажется, что если бы вы или кто-нибудь из подобных вам людей навещали меня хоть изредка, мне было бы лучше, теплее на душе.
Цыплунов. А, понимаю. Вы начинаете скучать, жизнь без всякого содержания вам надоела, и вы почувствовали ее пустоту.
Белесова. Да, кажется, так.
Цыплунов. Это хорошее дело.
Белесова. Как же помочь моему горю? Я прошу вашего совета, не откажите мне!
Цыплунов. Извольте! Это очень просто. Найдите себе занятия, поищите хороших, дельных людей для знакомства, больше думайте, читайте; а лучше всего, познакомьтесь с какой-нибудь доброй, умной женщиной, она вас научит, что делать, чтобы избежать скуки и тоски.
Белесова. Мне этого мало.
Цыплунов(Идет на террасу.)
Белесова (догоняя Цыплунова). Постойте! Подождите! Юрий Михайлович! Юрий Михайлович! Одну минуту!
Цыплунов (возвращаясь). Что прикажете?
Белесова (садясь в кресло и закрывая лицо руками). Я люблю вас!
Цыплунов. Что вы говорите? Такими словами не шутят. Посмотрите на меня, я так убит, так жалок, что шутить надо мной вам непростительно.
Белесова (плача). Да нет, нет, правда, правда, я не шучу нисколько.
Цыплунов. Да как это могло случиться? Когда?
Белесова. Вчера, и сегодня особенно.
. Если это правда, то уж я не могу, не смею вас так оставить; я должен позаботиться о вас, должен что-нибудь сделать для вас.
Белесова (печально). «Что-нибудь»… только что-нибудь.
Цыплунов. Нет, все… (Одумавшись.) Все, что могу, что я должен.
Входят Гневышов и Пирамидалов и останавливаются у двери.
Явление четвертое
Белесова, Цыплунов, Гневышов, Пирамидалов.
Белесова. Конечно, я не вправе не только требовать от вас… но даже и надеяться… Но уж вы сделали для меня много, вы заставили меня полюбить вас… Я вижу, чувствую, что эта любовь для меня спасительна, умоляю вас, не покидайте меня! Мне нужна помощь, нужно участие…
Цыплунов. Что я могу, что я в силах…
Белесова. Ах, я знаю, я буду много, много тосковать… о погибшей молодости, о своем безумстве… Мне нужна будет поддержка, душевное участие и утешение, которое шло бы от сердца… А то ведь нас утешают обыкновенно вот чем! (Указывает на конверт с деньгами.)
Цыплунов
Белесова. Это деньги; мне привез их сегодня Всеволод Вячеславич.
Цыплунов. Разве у вас своего ничего нет? Вы живете на счет Всеволода Вячеславича?
Гневышов. Нет, у нее есть и свои, но немного; а она должна жить прилично.
Цыплунов. Валентина Васильевна, если вас не оскорбляют эти деньги, тогда мне говорить нечего.
Белесова. Нет, оскорбляют. Я иногда плачу; но то ж делать, я, признаюсь вам, не имею столько силы воли, чтоб…
Цыплунов. В таком случае позвольте мне помочь вам. Ведь вы меня просили?
Белесова. Да, просила и прошу.
Цыплунов. Вот первое доброе дело, которое я могу сделать для вас. Дайте мне эти деньги!
Белесова. Извольте!
Цыплунов
Белесова. Ах, нет, делайте с ними что хотите; вы лучше меня знаете, что мне нужно.
Цыплунов (Гневышову). Всеволод Вячеславич, Валентина Васильевна отказывается от вашего подарка.
Гневышов. Что я дарю, я того не беру назад.
Цыплунов. Вы, ваше превосходительство, человек известный своей благотворительностью; Валентина Васильевна просит вас раздать эти деньги от ее имени бедным, которые действительно нуждаются.
Гневышов (взяв деньги). Да, если дело принимает такой оборот… (Одобрительно шепчет Цыплунову.) Хорошо, молодой человек, хорошо.
Цыплунов. Потом, потом… что еще потом я обязан сделать для вас?
Входит Цыплунова.
Явление пятое
Белесова, Цыплунов, Гневышов, Пирамидалов, Цыплунова.
. Юша, Юша! Он и так болен, бедный; зачем привели его сюда? Извините меня, Валентина Васильевна! Юша, пойдем домой!
Цыплунов. Маменька, вы так меня любите, в вас так много любви, такое обилие чувства, что вы можете уделить другим часть его, не обижая меня. Маменька, есть женщина, которая нуждается в сочувствии, в поддержке…
Цыплунова. Про кого ты говоришь, друг мой?
Белесова. Это я, Анна Афанасьевна!..
Цыплунова. Ах, Юша, пойдем лучше!
Цыплунов. Маменька, погодите! Эта женщина очень несчастна. Ни одно высокое чувство в ней не было затронуто. Ей никто никогда не говорил о сострадании, о любви; она не знала даже, что порока нужно стыдиться, а не гордиться им.
Цыплунова. Юша, ты можешь обидеть ее…
Цыплунов. Нет, она теперь не обидится; она любит меня, и вы, я знаю, сами ее полюбите за это и сделаете для нее все, что может сделать умная, любящая женщина для молодой души.
Цыплунова (подходя к Белесовой). Вы полюбили моего сына?.. Это правда?
Белесова мое детство и забыть все, что было потом. Юрий Михайлович, помните, как мы с вами оба вместе, с двух сторон, бросались обнимать и целовать вашу матушку? Вы и теперь ее часто обнимаете… Как я вам завидую. Нет, вы ей не все сказали про меня. (Берет за руку Цыплунову.) Вы забыли ей сказать, что я сирота, совершенно одинокая; но что если бы я нашла руку, которую могла бы поцеловать с любовью… (Хочет поцеловать руку Цыплуновой.)
Цыплунов. Что вы, что вы, Валентина Васильевна!
Белесова. Прошу вас, пойдемте ко мне в комнату, на два слова только, на два слова!
Уходят.
Цыплунов(про себя). Как мне досадно на себя: мои слова всегда так жестки! Но маменька ее утешит, она умеет, да, умеет… Какое положение! Но нет, не теперь, после, после… Я должен покойно и серьезно рассудить, как поступить в этом случае.
Гневышов (Цыплунову). Молодой человек, прогоните меня, прогоните нас! Я очень хорошо понимаю, что мы здесь непрошеные гости, что мы здесь лишние…
Цыплунов. Это как вам угодно. Я здесь не хозяин.
Гневышов (крепко жмет руку Цыплунова и, ударяя себя в грудь, говорит торжественно). Но, молодой человек, позвольте мне гордиться, что, выбрав вас для нее, я не ошибся! Да-с, не ошибся.
Пирамидалов (Гневышову). Ваше превосходительство, вы всегда были моим отцом, не откажите мне и теперь в вашем расположении, в вашей милости!
Гневышов
Пирамидалов. Ваше превосходительство, я женюсь на Антонине Власьевне Бедонеговой, позвольте мне просить вас быть моим посаженым отцом. И для меня эта честь выше всякой меры, да и по купечеству, вы знаете, ваше превосходительство, как важно…
Гневышов. Когда генерал на свадьбе… знаю, знаю! Ну, изволь, мой милый, я сделаю для тебя это удовольствие…
Явление шестое
Цыплунов, Гневышов, Пирамидалов, Цыплунова, Белесова.
Цыплунов (пораженный простым нарядом Белесовой).
Цыплунова (с улыбкой). Погоди, мой друг! С тобой мы поговорить успеем. Хотя нам всегда приятно слушать тебя, но теперь у нас важное дело, которое надо кончить поскорей. (Гневышову.)
Гневышов. Пирамидалов, устройте это дело! Но я не понимаю, зачем это?
Цыплунова. Эта дача велика и дорога для Валентины… Впрочем, говори ты сама!
Белесова (указывает на Цыплунову). Маменька обещала мне найти по соседству с ними одну или две комнаты, больше мне не нужно. Завтра же я велю продать мебель и все свои лишние вещи; я возьму только цветы. Мы теперь идем смотреть новую квартиру.
. Маменька, как я вам благодарен! Мы весело будем жить на даче. Мне кажется, я могу сказать, что рай, о котором я мечтал, открывается для меня. Так ли это? Вы согласны со мной?
Цыплунова. Думай сам о себе! Я знаю только одно, что я нашла то, чего мне недоставало и чего я так желала, — я нашла дочь себе.
Цыплунов… Это она, наша прежняя Валентина.