• Приглашаем посетить наш сайт
    Клюев (klyuev.lit-info.ru)
  • Вакулин В. А. Увлечения А. Н. Островского

    Увлечения А. Н. Островского

    Не наделяя своими пристрастиями героев драматических произведений, А. Н. Островский сам являлся гармоническим типом просвещённого русского барина. Щелыково, где находилась усадьба драматурга, во многом определяла такой стиль существования. Правда, Островский живал в Щелыково исключительно в летнее время, однако он успевал застать и весеннюю и осеннюю охоту.

    В первой дневниковой записи по приезде в Щелыково 2 мая 1848 г. Островский отмечает: «Нынче поутру ходили осматривать места для дичи. Места удивительные. Дичи пропасть».

    Итак, первое, что делает Островский, приехав в только что купленное отцом Щелыково, - идёт осматривать охотничьи угодья. Позднее, через неделю, он опять повторяется: «Рыбы и дичи здесь пропасть. К нам поминутно носят то аршинных щук, которая стоит двугривенный, то рябчика или утку, что стоит 20 копеек ассигнациями. Ружье у меня очень плохо, дальше 30 шагов бить нельзя. Мы пробовали его в цель, в 40 шагах разносит дробь на сажень…»

    Островский понимал толк и очень ценил всё, что связано с игрой. Рыбалка тоже игра. Рыбу можно купить и в магазине, но посидеть над поплавком, над утренней тихой водой… что же по прелести может сравнится с этим !

    Ликующим гимном Щелыковской свободы была для Островского рыбалка, в которой он был одновременно профессионалом и любителем. По своей человеческой сути люди делятся на профессионалов и любителей, но иногда совокупность знаний и любви предоставляет человеку главный выигрыш бытия – радость и умение.

    Островский с самой молодости полюбил это деятельное созерцание в метафизической сути дарившее ему возможность сочинять, или слушать и слышать выплывающих (помимо молчаливых рыб со дна) из воображения, близкого соседства или памяти реплики возможных персонажей из его произведений. Таким близким соседом был Верховский Виссарион Иванович, писарь Ивашевской волости, в которую и входило Щелыково.

    Так в образе Аристарха из пьесы «Горячее сердце» отчётливо проступают особенности характера и языка, присущие Верховскому. В третьем действии этой пьесы Аристарх сидит на пристани и ловит рыбу, приговаривая: «Ишь хитрит, ишь лукавит. Погоди ж ты, я тебя перехитрю. (вынимает удочку и поправляет.) Ты хитра, а я хитрей тебя; рыба хитра, а человек премудр, божьим произволением… (закидывает удочку.) Человеку такая хитрость дана, что он надо всеми, иже на земле, и под землёю, и в водах… Поди сюда! (Тащит удочку.) Что? Попалась?».

    Создавая образ Аристарха, Островский мог иметь в виду мудрый склад ума Верховского, его склонность к витиеватой, образной речи, нередко украшенной, церковно-славянскими словами и выражениями.

    Какая же рыба могла попасться на удочку Аристарха, если бы он с настойчивой серьёзностью ловил в окрестностях Щелыкова?

    Татьяна Фёдоровна Склифосовская, дочь артиста Ф. А. Бурдина, гостившая с отцом в Щелыкове, вспоминает: «Я любила притаясь слушать его рассказы о том, как он (Островский) ловил рыбу нынче летом… меня очень удивляло, что по его словам, судак очень робкая рыба… и любит прятаться под пни и под коряги. Говорил он также и том, что этим летом почему-то язики и шилишперы не шли на червяка, предпочитали живца, а что «на донную» он наловил много щук и окуней».

    Как мы видим, Аристарх ловит на удочку, которую вынимает и что-то на ней поправляет. Может быть, он ловит, как и Островский шилишпера, пытаясь перехитрить его ускользающую, несмотря на жадность осторожность? Интересно, что за речной призрак скрывается за этими двумя шипящими в одном слове? На самом деле это некогда распространённое название сегодня практически не употребляется. Сегодня эту рыбу называют жерехом и всем понятно, что это за рыба.

    Интересно, что и в устах Татьяны Фёдоровны можно заподозрить фонетическую ошибку, ибо в самом точном, научно - надёжном и фундаментальном исследовании учёного-ихтиолога Леонида Павловича Сабанеева «Рыбы России» такого названия нет, а есть шереспер. Так по его уверению, эта рыба называется на верхней Волге и под Москвою.

    От Углича до Астрахани – жерех, жерих, шерех, черех; местами шерепень, шепёр. Если бы в окрестностях Щелыкова эта рыба имела бы своё обособленное диалектное название, Сабанеев наверняка его бы знал, поскольку усадьба Сабанеевых находилась в с. Угольское, в двух верстах от Щелыкова.

    «Хвостовые и спинные перья у жереха – пишет Сабанеев - очень твёрдые и широкие, и так как он вообще, когда выскакивает из воды, расширяет их и они кажутся ещё большими, то, без всякого сомнения, это и послужило поводом к его названию – шереспер или шерешпер.»

    «Способы ловли шересперов довольно разнообразны и могут быть разделены на несколько категорий: уженье на червя, уженье на насекомых, уженье на живца и, наконец, ловлю на различные искусственные насадки.

    На червя, именно на большого земляного или выползка, шересперы попадаются главным образом весною, вскоре после нереста, обыкновенно при ловле другой рыбы, преимущественно язей, конечно, на донные удочки, в закидку и на глубоких, но не очень быстрых местах.»

    Так что Аристарх, или его реальный двойник В. И. Верховский вполне бы мог выудить из глубинного полумрака именно «шилишпера».

    Островский очень охотно консультировал неопытных рыболовов. На вопросы своих родных и знакомых относительно приёмов рыбной ловли он отвечал всегда обстоятельно, проявляя массу специальных знаний.

    Так, стоило его близкому другу Фёдору Алексеевичу Бурдину пожаловаться в письме из Курска (от 6. июля 1883 г.): «Рыбной ловли никакой, ни на какую приманку рыба не берёт, хотя её множество и я со злобой гляжу как громадные чудовища бьются справа и слева как лошади, а на удочку нейдут. Я приписываю это дурной погоде. Теперь я сделал приваду из распаренной ржи – не знаю будет ли толк.»

    Как Александр Николаевич незамедлительно отвечает ему из Щелыкова (12 июля 1883 г.): «Относительно рыбы я тебе ничего не могу посоветовать; я не знаю, ни местных, ни климатических условий, ни даже, того, какая рыба там водится. Всего лучше, слепо и без всяких рассуждений следовать местным способам и приёмам, познакомится с каким ни будь рыболовом и рабски копировать то, что он делает. Что рыбы много, да она не ловится, я этому не верю, - этого не бывает. Была бы рыба, а поймать её можно.

    «Рыба хитра, а человек премудр», говорит один мещанин в моей пьесе: «Горячее сердце». Опиши мне подробно местность, реку и какая рыба в ней, тогда я сообщу тебе несколько советов.

    Мне нужно знать: быстра вода или тиха; отлоги берега или круты; дно песчаное или иловатое; есть ли омута и перекаты, или глубина постоянная, запружена река или нет и если запружена, то далеко ли запруда и где: вверху или внизу; цвет воды и в какую большую реку эта река впадает. Так как все реки курской губернии принадлежат Донскому бассейну, то там должны водиться бирючки (носыри)».

    Удивительно, что Островский знает про такую рыбу как ёрш – носарь. Обратимся к опыту ученого-ихтиолога Л. П. Сабанеева. Вот что он пишет об этой рыбе: «Носарь, иначе бирючок, имеет весьма ограниченное распространение: он встречается только в реках Черноморского бассейна, а в Дону попадается выше Воронежа. Впрочем, сведения наши в этом отношении ещё не совсем полны.

    вероятно потому, что не любит сильного течения и большие реки Черноморского бассейна для него слишком быстры. Поэтому обыкновенный ёрш и называется на юге больше озёрным ершом, в отличие от бирючка, который в озёрах никогда не встречается, даже в заливных и проточных.

    Образ жизни этой красивой и очень вкусной рыбки известен ещё очень мало. Бирючок очень прихотлив и любит быстротекущие воды, где дно чистое, песчаное, с каменистыми или хрящеватыми отмелями, почему в низовьях встречается редко».

    В письме из Курска Ф. А. Бурдин, друг Островского, старательно с подробностями описывает реку, где он отдыхает: «Вот тебе описание той реки, где я живу: она называется Тускарь, впадает в Сейм весьма недалеко, ибо и Сейм находится в верстах 7 от Курска. Пошире Куикши, берега крутые с которых везде удить очень ловко. Повсюду глубока, даже у берега, течение довольно сильное, дно большею частью песчаное и крепкое.

    Река чрезвычайно извилиста, отмелей очень мало, вода белая, мельница где запруда, выше саженях в полутораста; а другая запруда внизу версты за две. Принадлежит к Днепровскому бассейну, потому что впадает в сейм, который впадает в Десну, а Десна в Днепр. Рыба следующая: сомы, щуки, судаки, сазаны, окуни, ерши, плотва, верхоплавка (уклейка) и пискарь – кроме того язи.

    С поплавком здесь не ловят, а всё на донную, хотя я поймал несколько окуней с поплавком, а на донную одолевает мелкий окунь и ёрш, а в тихих местах и пискарь. Сазаны фунтов в 8 и 10 ловятся на горох, а на живца сомы. Удят очень рано и ночью – по преимуществу на тех местах где была привада из ржи и гороха.

    ».

    Можно представить, как Александр Николаевич, получив письмо Бурдина, размял свёрнутую накануне папироску, подошел к окну, подул в камышевый мундштук, закурил, посмотрел на Куекшу, потом сел за стол и начал писать:

    «Щелыково 27 июля 1883 г. Любезнейший друг, Фёдор Алексеевич <…>

    Относительно рыбной ловли, по твоим описаниям, ты живешь в раю; я бы не отошел от воды. Сазаны и сомы – Бог с ними! Сазан, если попадется, так тебе его не вытащить, а для сомов нужны особые приспособления, их, лучше всего ловить на лягушку.

    Судак – это другое дело: его поймать приятно и не трудно. Промышленники действительно, ловят судака ночью, это я видел и в Костроме и в Самаре; но охотникам он часто попадается, случайно, и на щучью удочку утром, особенно к полудню.

    робкая. Ещё одно условие: судак преимущественно держится в таких местах, где каряги. Я ловил только в Мае и начале Июня, а потом погода не благоприятствовала: ветра и грозы.

    Марья Васильевна благодарит за поздравление и кланяется тебе и Анне Дмитриевне и я тоже.

    Любящий тебя А. Островский».

    Помимо рыбной ловли, Островский очень любил пешие прогулки. Его не страшили расстояния. 10 июня 1867 года он сообщал Марии Васильевне: «Вечером хожу гулять с сёстрами версты за две и за три».

    В представлении людей, видевших Александра Николаевича в Щелыкове, это высокий, довольно полный, но стройный человек, с чисто русским лицом, с круглой светло-рыжей бородой и усами. Чаще всего он появлялся в простой белой или красной рубахе-косоворотке, иногда в чесучовом пиджаке. В летнюю пору, в хорошую погоду его встречали в самых отдалённых углах щелыковских окрестностей, чаще – в деревнях Высокове, Адищеве, Рыжевке.

    Островский особенно часто ходил на погост Бережки, навещая могилу отца.

    18 июля 1870 года Дубровский записал в своём дневнике: «Собираемся завтра… Поклониться могиле старика Островского».

    Выйдя из дома, Александр Николаевич шел просёлком в деревню Ладыгино. От Ладыгина до Николы на Бережках вьётся чудесная тропа то по опушке леса, то по крутому склону леса. Перед Бережками – глубокий овраг и ручей. Чтобы миновать крутые склоны оврага, Островский иногда спускался от Ладыгина к Куекше и шел до Бережков берегом, а там поднимался вверх у самой кладбищенской стены.

    За Бережками – изумительная по красоте лесная тропа на Филипцево и Кудряево.

    – тихие, приятные, неутомительные. Но более нравились ему прогулки с каким-либо спутником. Вот как актёр Дубровский записал 17 июля 1870 года в своём дневнике о речке Сендеге, после прогулки с Островским. «Островский повёл меня в Харинскую заводь густым лесом, по берегам гремучей речки Сендеги. Берега этой речки, покрытой по обеим сторонам лесом, очень дики и пустынны, дно каменисто, вода – кристалл; прилегающие к ней поляны и возвышенные берега её чрезвычайно красивы».

    Любя природу, драматург возмущался и расстраивался, увидя зря погубленную берёзку или варварски срезанную с неё кору.

    Островский через всю свою жизнь пронёс восторженную любовь к природе. Он всегда обладал удивительным даром её тонкого чувствования и проникновенного понимания.

    Как не вспомнить строки из «Снегурочки»:

    «Смотри, дитя, какое сочетанье

    Цветной игры и запахов приятных!»

    Вакулин В. А.

    Раздел сайта: